Иванову-Разумнику
Конец декабря 1917 г. Петроград
Дорогой Разумник Васильевич!
Уж очень мне понравилась, с прибавлением не, клюевская «Песнь Солнценосца» [13] и хвалебные оды ей с бездарной «Красной песней» [14].
«первый глубинный народный поэт», который Вы приложили к Клюеву [15] из достижений его «Песнь Солнценосца», обязывает меня не появляться в третьих «Скифах» [16]. Ибо то, что вы сочли с Андреем Белым за верх совершенства, я счел только за мышиный писк.
Это я если не такими, то похожими словами уже говорил Вам когда-то при Арсении Аврамове [17].
Клюев, за исключением «Избяных песен» [18], которые я ценю и признаю, за последнее время сделался моим врагом. Я больше знаю его, чем Вы, и знаю, что заставило написать его «прекраснейшему» [19] и «белый свет Сережа, с Китоврасом схожий» [20].
То единство, которое Вы находите в нас, только кажущееся.
«Я яровчатый стих» [21]
и
«Приложитесь ко мне, братья» [22]
противно моему нутру, которое хочет выплеснуться из тела и прокусить чрево небу, чтоб сдвинуть не только государя с Николая овин [23], а...
Но об этом говорить не принято, и я оставляю это для «лицезрения в печати», кажется, Андрей Белый ждет уже...
В моем посвящении Клюеву я назвал его середним братом [24] из чисел 109, 34 и 22 [25]. Значение среднего в «Коньке-горбунке», да и во всех почти русских сказках –
«так и сяк» [26].
«Он весь в резьбе молвы» [27],– то есть в пересказе сказанных. Только изограф, но не открыватель.
А я «сшибаю камнем месяц» [28], и черт с ним, с Серафимом Саровским, с которым он так носится [29], если, кроме себя и камня в колодце небес, он ничего не отражает.
Говорю Вам это не из ущемления «первенством» Солнценосца и моим «созвучно вторит» [30], а из истинной обиды за Слово, которое не золотится, а проклевывается из сердца самого себя птенцом... [31] <…>
Примечания
13 Речь идет о статьях Иванова-Разумника и А. Белого, которые как бы предваряют публикацию этого ст-ния на страницах сб. Скифы, 2. Так, Иванов-Разумник в статье «Поэты и революция» отмечал: ««Песнь Солнценосца» по глубине захвата далеко превосходит всё написанное до сих о русской революции. Ибо революция для Клюева, народно-глубинного поэта – не внешнее только явление; он переживает ее изнутри, как поэт народный, за революцией политической, за революцией социальной он предчувствует и провидит революцию духовную. И, стремясь к последним достижениям, он зовет «на бой» за первые приближения» (Скифы, 2. С. 1-2). «Сердце Клюева, – подчеркивал А. Белый в статье «Песнь Солнценосца», – соединяет пастушью правду с магической мудростью, Запад с Востоком, соединяет воистину воздыхания четырех сторон Света. И если народный поэт говорит от имени ему открывшейся Правды Народной, то прекрасен Народ, приподнявший огромную правду о Солнце над миром – в час грома...
«Воистину»...» (Скифы, 2. С. 10).
14 См. примеч. 6 к обзору Ипатовой.
15 В той же статье «Поэты и революция» Иванов-Разумник писал: «Клюев – первый народный поэт наш, первый, открывший нам подлинные глубины духа народного. До него, за три четверти века, Кольцов вскрыл лишь одну черту этой глубинности, открыл перед нами народную поэзию земледельческого быта. Никитин, более бледный, Суриков. Дрожжин, совсем уж поэтически беспомощны – вот и все наши народные поэты. Клюев среди них и после них – подлинно первый народный поэт» (Скифы, 2. С. 1).
16 Этот сб. не вышел.
– композитор, музыкальный критик, литературовед. Автор кн. «Воплощение. Есении и Мариенгоф». М., 1921.
«Избяные песни», посвященный матери, напечатан в Скифах, 2, в несколько измененном составе вошел вторую кн. «Песнослов» (1919).
19 Речь идет о клюевском посвящении к ст-нию «Оттого в главах моих просинь...» (1916): «Прекраснейшему из сынов крещеного царства, крестьянину Рязанской губернии поэту Сергею Есенину» (Скифы, 1. С. 105).
20 Из ст-ния Клюева «Елушка-сестрица» (1917): «Белый цвет Сережа, С Китоврасом схожий, Разлюбил мой сказ». В черновом вар. этого письма Есенин так пояснил стих: «Ведь в стихотворении Годунов, от которого ему так тяжко, есть никто иной, как сей же Китоврас, и знает это только пишущий да читающий я» (Есенин, 6. С. 284). Годунов – Борис Годунов (ок. 1552-1605) – русский царь, происходивший, по сказаниям древних родословцев, от татарского мурзы Чета, в крещении Захария. Выдвинулся во время опричнины, брат жены царя Федора Ивановича и фактический правитель гос-ва при нем. На престол вступил в 1598 г. Китоврас – в апокрифической литературе мифическое животное, подобное греческому кентавру, персонаж сказания о Соломоне и Китоврасе. К. наделен большой мудростью и силой.
«Песнь Солценосца»: «Русский яровчатый стих!»
22 из ст-ния Клюева «Поддонный псалом».
«Февраль» (1917): «Овин – пшеничный государь В венце из хлебных звезд».
24 Имеется в виду ст-ние «О Русь, взмахни крылами...» (1917): «За ним (т. е. Кольцовым. – Примеч. В. Г.), с снегов и ветра, Из монастырских врат, Идет одетый светом Его середний брат».
26 Из сказки П. П. Ершова «Конек-горбунок» (1834, полн. изд. 1856): «Середний сын и так и сяк».
27 Из ст-ния «О Русь, взмахни крылами...»
– иконописец.
«О Русь, взмахни крылами...»
29 Для Клюева Серафим Саровский (в миру Прохор Исидорович Мошнин; 1759-1833) – один из самых почитаемых святых на Руси. Поэт нередко упоминает его в своих ст-ниях. Память 2(15) янв. и 19 июля (1 авг.)
«Две России»: «... народный поэт (Клюев. – Примеч. В. Г.)... знает и верит, что «алмазный плуг подымет ярь волхвующих борозд». И другой поэт (Есенин.– Примеч. В. Г.) созвучно первому повторяет: «Пой, зови и требуй скрытые брега!» – знает он, что «гибельной свободы в этом мире нет!» (Скифы, 2. С. 223).
31 Намек на строки из своей поэмы «Преображение» (1917): «Как яйцо нам сбросит слово С проклевавшимсл птенцом».