А. В. Ширяевцу
26 июня 1920 г. Москва
<…>
... с Клюевым разошелся... [32] <...>
А Клюев, дорогой мой, – Бестия. Хитрый, как лисица, и всё это, знаешь, так: под себя. Славу Богу, что бодливой корове рога не даются. Поползновения-то он в себе таит большие, а силенки-то мало. Очень похож на свои стихи, такой же корявый, неряшливый, простой по виду, а внутри черт.
Клычков же, наоборот, сама простота, чистота и мягкость, только чересчур уж от него пахнет физической нечистоплотностью. Я люблю его очень и ценю выше Орешина. Во многом он лучше и Клюева, но, конечно, не в целом. <...>
Пишешь ты очень много зрящего. Особенно не нравятся мне твои стихи о востоке. Разве ты настолько уж осартился или мало чувствуешь в себе притока своих родных почвенных сил?
Потом брось ты петь эту стилизованную клюевскую Русь с ее несуществующим Китежом [33] и глупыми старухами, не такие мы, как это всё выходит у тебя в стихах. Жизнь, настоящая жизнь нашей Руси куда лучше застывшего рисунка старообрядчества. Всё это, брат, было, вошло в гроб, так что же нюхать эти гнилые колодовые останки? [34] Пусть уж нюхает Клюев, ему это к лицу, потому что от него самого попахивает, а тебе нет. < ...>
Примечания
и др. в 1918 г. и утверждение ими нового литературного течения имажинизм привело к резкому размежеванию с Клюевым.
... осартился – т. е. стал сартом, так называли на Востоке оседлую с древнейших времен часть узбеков.
– в русских легендах город, который во время нашествия хана Батыя на Русь был чудесным образом спасен от уничтожения, погрузившись в воды озера Светлояра (бывш. Нижегородская губ.). Легенда о К. особенно была распространена у старообрядцев, причем К. придавался характер убежища для последователей старой веры. Он считался населенным праведниками, в нем царила социальная справедливость. К.– любимый поэтический символ Клюева.
34 Намек на строки из ст-ния Клюева «Есть в Ленине керженский дух...» (1918): «Там нищий колодовый гроб С останками Руси великой».