Осыпается, падает под ноги
Золотое убранство осинника.
О каком-то неведомом подвиге
Голосит набегающий сиверко.
Повествует о сказочной Ладоге,
О былинном кручинится витязе,
Что играл не на гуслях – на радуге,
Что всего себя песнями высветлил.
Перезвонами утренней сосенки
Упивался олонецкий гудошник,
Колобродил по клюквенной просеке,
Баско зная все глобочки тутошни.
Все промоины, все перемоины
Ведал он да по всей по окружине,
Что была, как невеста, помолвлена,
Со своим уговорена суженым.
Ну, а суженый тешился песнями,
Душу клал не на гусли – на радугу,
Золотыми волшебными перстнями
Одарил и Онегу, и Ладогу
И тогда-то пошла хороводиться,
В пляс пустилась просторная улица.
Из озёрного хлюпкого хвороста
Воскрылила залетная утица.
Приподнялся и селезень. На полночь
На полярное глянул сияние.
Ядовитой росою окаплилась
Волчьей сыти глубокая ямина.
Пала на пожни белая изморозь,
Свинцовея, угрюмилось озеро,
Там, где гиблая дикая низменность,
Каменеючи, обезголосела.
Сгиб безвестно олонецкий гудошник,
Отходил он по клюквенной просеке,
Только здравствуют иволги тутошни
С перезвонами утренней сосенки.
Сентябрь 1974
Малеевка