* * * ("В васильковое утро белее рубаха... ")

В васильковое утро белее рубаха...

В васильковое утро белее рубаха,
В междучасие зорь самоцветна слеза.
Будет олово в горле, оковы и плаха,
И на крыльях драконьих седая гроза.

Многозубые башни укроют чертоги,
Где властители жизни — Епископ и Царь,
Под кандальный трезвон запылятся дороги…
Сгиньте, воронов стаи — словесная гарь!

В васильковое утро белее рубаха,
Улыбается печь и блаженна скамья,
За певучей куделью незримая пряха
Мерит нитью затон, где Бессмертья ладья.

На печной материк сходят мама и дед,
Облеченные в звон, в душу флейт и стихов,
И коврижное солнце крупитчатый свет
Проливает в печурки, где выводок слов.

И ныряют слова в самоцветную хлябь,
Ронят радужный пух запятых и тире…
— тигриная рябь,
Буйный молот и серп в грозовом серебре!

Куйте, жните, палите миры и сердца!
Шар земной — голова, тучи — кудри мои,
— коралловый остров, и слезку певца