ИЗ ДНЕВНИКОВ
1911 год
17 октября
<…>
<юе>в – большое событие в моей осенней жизни [17]. <...> Только в следующий раз К<люев> – один [18], часы нудно, я измучен, – и вдруг бесконечный отдых, его нежность, его «благословение», рассказы о том, что меня поют в О<лонецкой> г<убернии>, и как (понимаю я) из «Нечаянной Радости» те, благословляющие меня, сами не принимают ничего полусказанного, ничего грешного. Я-то не имел нрава (веры) сказать, что сказал (в «Нечаянной Радости»), а они позволили мне: говори. <...>
27 ноября
<…>
Дважды приходил студент, собирающий подписи на воззвании о ритуальных убийствах (составленном Короленкой) [19]. Я подписал. После этого – скребет на душе, тяжелое. Да, Клюев бы подписал, и я подписал – вот последнее. <...>
5 декабря
<...>
6 декабря
<…>
Я над Клюевским письмом [22]. Знаю всё, что надо делать: отдать деньги, покаяться, раздарить смокинги, даже книги. Но не могу, не хочу. <...>
7 декабря
<...>
9 декабря
<…>
Послание Клюева все эти дни – поет в душе. Нет, рано еще уходить из этого прекрасного и страшного мира [24]. <...>
17 декабря
<…>
Писал Клюеву: «Моя жизнь во многом темна и запутана, но я не падаю духом» [25]. <...>
23 декабря
Я пробыл у Мережковских от 4 до 8, видел Зинаиду Николаевну, и Мережковского, и Философова [26]. <...> Я читал письмо Клюева [27], все его бранили на чем свет стоит, тут был приплетен и П. Карпов [28]. Будто – христианство «ночное», «реакционное», «соблазнительное».
1918 год
О чем вчера говорил Есенин [29] (у меня).
Кольцов [30] – старший брат (его уж очень вымуштровали, Белинский не давал свободы) [31], Клюев – средний – «и так и сяк» (изограф, слова собирает), а я – младший (слова дороги – только «проткнутые яйца») [32].
Я выплевываю Причастие [33] (не из кощунства, а не хочу страдания, смирения, сораспятия).
– как птица в клетке; к нему протягивается рука здоровая, жилистая (народ); он бьется, кричит от страха. А его возьмут... и выпустят (жест наверх; вообще – напев А. Белого – при чтении стихов и в жестах, и в разговоре) [34]. <...>
– рязанец [35]. Клюев в молодости жил в Рязанской губернии несколько лет [36].
Старообрядчество связано с текучими сектами (и с хлыстовством). Отсюда – о творчестве (опять ответ на мои мысли – о потоке). Ненависть к православию. Старообрядчество московских купцов – не настоящее, застывшее. <...>
Клюев – черносотенный (как Ремизов) [37]. Это – не творчество, а подражание (природе, а нужно, чтобы творчество было природой; но слово – не предмет и не дерево; это – другая природа; тут мы общими силами выяснили).
[Ремизов (по словам Разумника) [38] не может слышать о Клюеве – за его революционность.] <...>
Примечания
«Дневник Ал. Блока»: В 2 т. Л., 1928. Т. I. С. 19, 46, 49-50, 52, 55. Т. 2. С. 91-92 с купюрами. Печатается по изд.: Блок, 7. С. 69-108, 313-314.
17 Имеется в виду первая встреча поэтов, состоявшаяся на квартире Блока 26 сент. 1911 г.
18 Речь идет об очередной встрече Клюева с Блоком.
19 Имеется в виду воззвание, подписанное многими деятелями культуры в защиту еврея М. Бейлиса (1874-1934) – приказчика кирпичного завода в Киеве, обвиненного властями в ритуальном убийстве ученика Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского в 1911 г. 17 окт. 1917 г. Блок писал: «Нет, я был прав, когда подписал воззвание за Бейлиса и писал заметку о том, что рад оправдательному приговору» (ЗП. С. 330-331). Заметка Блока не разыскана.
20 См. примеч. 15.
«Сосен перезвон» (М., 1912, фактически: нояб. 1911, 3000 экз.) издан с посвящ. «Александру Блоку «Нечаянной Радости»». На экземпляре, отправленном Блоку, Клюев написал: «Александру Александровичу Блоку в знак любви и чаяния радости-братства. Николай Клюев. Андома. Ноябрь. 1911 г.» (ИРЛИ, библиотека).
22 Письмо Клюева явилось непосредственным откликом на осеннюю встречу. В нем поэт, в частности, писал: «Всё это открыло мне, что Вам грозит опасность, что Ваше творчество постольку религиозно, а, следовательно, и народно, поскольку далеко всяких Парижей и Германий и т. п. Повторяю, что моя беседа с Вами была сплошной борьбой с иноземщиной в Вас. Я звал Вас в Назарет, – Вы тянули в Париж, я говорил о косоворотке и картузе, – Вы бежали к портному примеривать смокинг, в то же время посылая воздушный поцелуй и картузу и косоворотке» (СД. С. 191).
23 См. примеч. 15.
24 См. примеч. 15.
25 Письмо Блока не сохранилось.
– поэт, беллетрист, критик, жена Мережковского. Оказала влияние на формирование раннего символизма. Мережковский Дмитрий Сергеевич (1866-1941) – поэт, романист, Драматург, критик, публицист. Философов Дмитрий Владимирович (1872-1940) – публицист и литературный критик. С 1920 г. все трое в эмиграции.
27 См. примеч. 15.
28 Карпов Пимен Иванович (1887-1963) – поэт, прозаик, по воззрениям близок к новокрестьянским поэтам (Н. Клюеву, С. Есенину и др.) с их неприятием Города, нападками на интеллигенцию и возвеличиванием народа. Клюевское письмо продолжало беспокоить Блока. Он делился с матерью своими сомнениями и тревогами. Состояние поэта чрезвычайно беспокоило и его близких. Мария Павловна Иванова (1874?-1941), сестра Е. П. Иванова, 20 дек. 1911 г. написала письмо матери Блока, поделившись своими размышлениями над посланием Клюева. Блок, вероятно, в чем-то соглашаясь с нею, почти полностью переписал в свой дневник ее письмо, сделав некоторые пояснения к тексту: «Родная моя А<лександра> А<ндреевна>... Пожалуйста, не думайте, что я испугалась слов эшафот т. д. и потому отношусь отрицательно к письму Клюева. Когда я начала читать, и мне очень понравилась красота образов и сравнений, но так и от начала и до конца была только одна красота. Из-за этой красоты до сути едва доберешься. Чужая душа – потемки, поэтому я всегда боюсь обвинять человека в чем-нибудь, не зная его хорошенько, но по письму могу сказать только, что поэт совсем закрыл человека. Видно, что он любит А-дра А., но очень уж много берет на себя * [* Мое.], предъявляя такие обвинения, угрозы, чуть ли не заклинания. Куда он зовет? Отдать всё и идти за ним ** [** №3. Это и я понял – так честно понять.], и что же делать? Служить России? Но это ведь даже не Россия, а его дикий бор только, неужели истина только там?.. Перезвон красивых фраз, и А. А. принял это очень к сердцу только потому, что, вероятно, сам переживал разные сомнения, и вот в этой-то борьбе с самим собой гораздо больше Бога, чем в горделивой уверенности в своей правоте Клюева. Он был обижен смехом иронии и недоверия А. А. над дорогими ему вещами; но мне кажется, это был смех, чтобы заглушить в себе горечь и недовольство собой. Я думаю и надеюсь, что Бог, Который *** [*** К подправлено из к. (Помета Блока.– Ред.)] носит определенное название нашего Спасителя и Который даровал талант А. А., поможет ему в конце концов найти самому истинный путь к спасению себя и других, потому что А. А. понимает не одну только красоту, но и страдание **** [**** Так. Мережковские говорят тоже, что Клюев не понимает меня. «Разве вы любите одну красоту!» – воскликнул Мережковский.]. Удивляюсь, что Клюев, только написав А. А. разные обвинения и не зная даже, как их примет А. А., через несколько строчек уже дарует ему прощение; нет, не нравится мне это. Женя (Е. П. Иванов. – Примеч. В. Г.) читал, и ему тоже не нравится. Эту рукопись Женя скоро принесет к Вам. Скажите обо всем А. А. и судите меня оба как знаете, а я останусь при своем. У Клюева очень много гордости и самоуверенности, я этого не люблю,..» (Блок, 7. С. 106-107).
29 Первая встреча Есенина с Блоком состоялась 9 марта 1915 г., став рубежом в жизни Е., и, по сути дела, предопределила его стремительный взлет в литературу. Отношения между поэтами были сложными и меняющимися и, однако, несмотря на это, Е., особенно в последние годы своей жизни, считал Блока одним из лучших русских поэтов.
30 Кольцов Алексей Васильевич (1809-1842) – поэт. К. ввел в русскую литературу новые темы – крестьянский быт, образ человека из народа, чувства и мысли деревенского труженика, косаря, пахаря. Вместе с напевной, близкой к народно-песенной стихии лирикой поэта в литературу, по словам Белинского, «... смело вошли и лапти, и рваные кафтаны, и всклокоченные бороды, и старые онучи, – и вся эта грязь превратилась у него в чистое золото поэзии» (Белинский В. Г. О жизни и сочинениях Кольцова // Белинский В. Г. Собр. соч.– В 9 т. М.. 1982. Т. 8. С. 112-113).
– литературный критик, философ. Он стал для Кольцова не только ценителем его поэзии, но и учителем жизни.
32 Столь пристрастное отношение к Клюеву он выразил в конце дек. 1917 г. и в письме к Иванову-Разумнику: «В моем посвящении Клюеву (речь идет о строках из ст-ния Есенина «О Русь, взмахни крылами...»: «Идет, одетый светом, Его <Кольцова> середний брат». – Примеч. В. Г.) я назвал его середним братом из числа 109, 34 и 22. Значение середнего в «Коньке-Горбунке», да и во всех почти русских сказках – «так и сяк».
Поэтому я и сказал: «Он весь в резьбе молвы», – то есть в пересказе сказанных. Только изограф, но не открыватель.
А я «сшибаю камнем месяц», и черт с ним, с Серафимом Саровским, с которым он так носится, если, кроме себя и камня в колодце небес, он ничего не отражает» (см. письмо С. А. Есенина к Иванову-Разумнику в подборке «С. А. Есенин». С. 58 и примеч. к нему 23-29).
33 Отзвук строк из поэмы «Инония», над которой он тогда работал: «Тело, Христово тело, Выплевываю изо рта».
– поэт, прозаик, мемуарист. Один из ведущих деятелей символизма.
36 Летом 1911 г. Клюев жил в семье крестьянина из сектантов Г. В. Еремина в с. Гремячки Данковского уезда Рязанской губернии.
– прозаик, драматург, фольклорист, публицист, мемуарист. Глубокий знаток русской старины, сказок, мифов, апокрифов. С 1921 г. в эмиграции.
38 Иванов-Разумник (псевд., наст, имя и фам. Разумник Васильевич Иванов; 1878-1946) – критик, публицист. После Октября примыкал к левым эсерам и выступал в их изданиях как литератор. В 1930-е гг. неоднократно подвергался репрессиям. Живший в 1941 г. в г. Пушкине, он оказался в зоне немецкой оккупации и был интернирован в Германию, где и скончался.