Поиск по творчеству и критике
Cлово "POESIA"
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: Н. Никитин [3], которые были моими проводниками, не вспомнили почему-то о Клюеве в числе ленинградских писателей. О Клюеве я, впрочем, в то время знал мало. В моей библиотеке из его вещей имелись только книги берлинского издательства «Скифы» [4], и то, что я писал о нем в моей вышедшей в 1923 г. книжке «Poesia russa della revoluzione» [5], было основано главным образом на чужих суждениях и цитатах. Я, конечно, тоже подчеркнул, как было тогда принято, его духовное родство с Есениным и общее их крестьянское происхождение. Лишь позже, после того как я услыхал о нем от М. Горького и от В. Ф. Ходасевича, я понял, что родство это гораздо менее тесное, чем утверждал А. Ященко в эмигрантском журнале «Русская книга» в 1921 г. [6] Когда в 1929 году я упомянул об этом духовном родстве с Есениным самому Клюеву, мне пришло в голову, что Клюев не только удержал гораздо больше от своего мужицкого происхождения, чем Есенин, но что у него осталось от него, помимо тоски, и подлинное религиозное чувство. Это явилось позже причиной огульного осуждения его поэтического наследия, тогда как Есенин, всегда менее религиозно настроенный, в какой-то мере выдержал и революционный климат. По словам Клюева, Есенин писал кощунственные стихи. Клюев говорил мне об этом со скорбью, показывая мне – я это хорошо помню – свое собрание икон и объясняя мне ценность их, как запечатления образа Божия в сердцах народа. О первых беседах, ознаменовавших начало нашей дружбы с Клюевым, у меня после стольких лет естественно сохранилось немного смутное воспоминание, и я не исключаю возможности того, что к этому воспоминанию примешалось и то, что я узнал впоследствии о Клюеве, читая его стихи или беседуя о нем с писателями, с которыми я познакомился позднее, особенно в ...
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: исторической судьбы России, народному бытию, деревне как аналогу национальной жизни, русскому национальному характеру. В творчестве Сергея Есенина и художников его круга, получивших название «новокрестьянских», с деревней связывается вековая мечта об идеальном мироустройстве, воплощением которого были Китеж-град, Беловодье как выражение народной социальной утопии. Влияние этого комплекса философских, нравственных, социальных представлений на русскую литературу усиливается в эпоху революции 1917 года, когда на короткий миг народная мечта о заповедном царстве гармонии и справедливости соединилась в художественном сознании писателей, выходцев из деревни, с конкретными идеями социального переустройства России и всего человечества. В их творчестве объект и субъект изображения сливаются воедино, голос автора становится голосом «золотой бревенчатой избы», а сама изба – крестьянским космосом. Судьбы «новокрестьян» сложились трагически. Революционная эйфория сменится тяжелым разочарованием в самих возможностях революционного переустройства страны на крестьянский лад, надежды на возврат к мифологическим временам абсолютного равенства, всеобщего труда, гармонии материального и духовного, единения человека и природы быстро исчезнут. Их ориентация на крестьянские социальные и нравственные идеалы наткнется вначале на непонимание критики, которое позднее перерастет в яростную травлю, благословляемую такими идеологами, как Л. Троцкий и Н. Бухарин. Все поэты «крестьянской купницы» будут выброшены из литературы. На их долю выпадут голгофские страдания: аресты, ссылки, лагеря, мученическая смерть. Избежит этой участи лишь А. Ширяевец, которому «посчастливилось» преждевременно уйти из жизни в 1924 году. Николай Алексеевич Клюев был признанным «идеологом» новокрестьянского направления. Конечно, как всякий крупный художник, он не вмещается в рамки этого...
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: обрела в лице Николая Клюева. Понять состояние современного мира с позиции христианской цивилизации и встать на ее защиту было под силу человеку, знающему ее историю не только по современным учебникам, но и по сохранившимся в глубине народной памяти национальным преданиям. Насколько значим был для русского крестьянства дар памяти, видно из любимой в народе «Голубиной книги». Когда царь Давид пересказывал ее царям и князьям, они по окончании каждой песни приговаривали: – Тебе спасет Бог, свет премудрый царь, – Наш премудрый, царь Давил Евсеевич. – Хорошо сказал, государь наш, нам по памяти Про этую книгу голубиную [1]. В народном сознании память – мудрость – свет – неразложимые и взаимосвязанные понятия. Это триединство определяет все творчество Клюева. Особенно подчеркнута связь с «Голубиной книгой» в его поэтическом завещании – «Песне о Великой Матери». Поэма будто всплывает со дна родного озера, которое наполнило ее строки духом, цветом и глубиной своей и тем самым одарило основными качествами народной книги: святостью, глубиной и светом. Эти гусли – глубь Онега, Плеск волны палеостровской ... Эти притчи – в день Купалы Звон на Кижах многоглавых…[2] Поэт предупреждает: Но испить со дна не всякий Может глыбкую страницу. Кто пречист и слухом золот, Злым безверьем не расколот Как береза острым клином, И кто жребием единым Связан с родиной-вдовицей, Тот слезами на странице Выжжет крест неопалимый И, таинственно водимый По тропинкам междустрочий, Красоте заглянет в очи – Светлой...