Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Х"

1. Райс Э.: Николай Клюев

Входимость: 1. Размер: 110кб.

Часть текста: распутинские сапоги с набором...». И не раз возвращался он к его жуткому образу: О душа, невидимкой прикинься, Притаись в ожирелых свечах, И увидишь, как Распутин на антиминсе Пляшет в жгучих, похотливых сапогах. Откуда эта одержимость, как раз его сапогами – жгучими, похотливыми, да еще так обостренно святотатственными? Не знаю также, любили ли Клюева женщины? В тех редких случаях, когда он касается темы земной любви, говорит он о ней тем же голосом и в тех же выражениях, что и о любом другом метафизическом предмете, без малейшего признака личной эмоции. Любовь для него – лишь одно из звеньев в цепи его целостного мировоззрения. Судя по его писаниям, ему более знакома похоть, чем подлинное «сродство душ». Хвала ресницам и крестцам, Улыбке, яростным родам, Свирепой ласке ястребов, Кровоточивой пляске слов, Сосцам, любовника бедру, И моему змее – перу – Тысячежалое оно, Неисчислимых жизней дно... Возможно, что поэтому его не любят и читатели. Куда ему до душки Есенина, такого уютного, такого простого, такого обворожительного! Есенина также трудно не любить, как трудно по-настоящему полюбить Клюева – замкнутого, неприступного, опасного. Но на самом деле, далеко не всегда достоин любви тот, кого любить легче, более привлекательный, более доступный. Очаровывать часто умеют актеры, у которых это просто профессиональное умение, за которым может скрываться равнодушие и даже черствость и эгоизм. Вопреки мнению читателей поверхностных романов, настоящая любовь дается не легко и, чем она труднее, тем она ценнее, тем больше ее претворяющая сила. Не случайно ребенок дается матери только через боль. Любовь легкая, как и все легко нажитое, легко и проходит. Судя по немногим сохранившимся портретам, взгляд Клюева – тяжелый, направленный мимо всех нас куда-то в пространство, страшный своей сосредоточенностью. Это огненный взгляд жестокого к себе, но неумолимого и к ближнему...

2. Базанов Василий Григорьевич: С родного берега. Глава пятая. От сказителя к поэту

Входимость: 1. Размер: 143кб.

Часть текста: и «Сосен перезвон». В 1913 г. вышел следующий – «Лесные были». В литературных кругах с одобрением встретили «лесные» стихи, лирику природы («Сосен перезвон», «Лесные были») и, как говорилось, по-разному отнеслись к «Братским песням», где религиозно-мистическая символика слишком часто заслоняла Живую действительность, дидактика – живую образность. В стихотворении «Оттого в глазах моих просинь…» Клюев вспоминает о критических отзывах, советах и поучениях, которыми сопровождалось его раннее творчество: Мне ученые люди сказали:   «К чему святые слова?  Укоротьте поддевку до талии  И обузьте у ней рукава!» (К, 1, 412) Были и такие «ученые люди», которые советовали крестьянскому поэту взять за образец камерную поэзию Игоря Северянина, у него учиться изяществу слова, «порешили», что Клюев «в рифме смел»: В поучение дали мне Игоря Северянина пудреный том.  Сердце поняло: заживо выгорят  Те, кто смерти задет крылом. (К, 1, 412) Игорю Северянину не мог подражать, он писал вопреки салонной эстетике, смело обращаясь к народной речи, к языку фольклора и древнерусской словесности. Иногда обращение к фольклору имело у него демонстративный характер. Для Клюева характерно своеобразное «сотворчество» с фольклором. В результате возникали досадные недоразумения: Клюева обвиняли чуть ли не в плагиате. Так Иона Брихничев писал Брюсову о «Братских песнях»: «Прежде всего о стихах. Боюсь, что многие из них, если не все, являются произведениями не самого Клюева, а какого-нибудь оставшегося неизвестным поэта из народа, стихами которого...

3. Судаков Г. В.: Звук и слово в поэзии Клюева

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: подтверждающая русский характер его поэзии. Для Н. А. Клюева рано открылась тайна русской речи и волшебство поэтического слова: «О Боже сладостный, ужель я в малый миг / Родимой речи таинство постиг, / Прозрел, что в языке поруганном моём / Живёт Синайский глас и вышний трубный гром, / Что песню мужика "Во зеленых лузях" / Создать понудил звук и тайнозренья страх?!» («Поддонный псалом»; здесь и далее стихотворные примеры приводятся по кн.: Клюев Николай. Сердце Единорога. СПб., 1999). Поэтическое мировоззрение Клюева – это мировоззрение человека, исповедующего философию православия в её дониконовском варианте («Кто за что, а я за двоеперстие...» – утверждает он в начальных строках стихотворения 1928 года), но в его художественной системе гармонично сосуществуют старая православная традиция и славянский, полуязыческий взгляд на мир. Приведём в связи с этим фрагмент из «Избяных песен», написанных поэтом в 1914-1915 годах в память о матери. Этот текст отличается вниманием к похоронному обряду, к народным приметам, к славянской мифологии. Не случайно уже во второй строке появляются журавли: «Четыре вдовицы к усопшей пришли... / Крича, бороздили лазурь журавли...». Журавль – символ печали, этот фольклорный образ давно перешёл в литературно-письменную традицию. Четыре вдовы совершают...

4. * * * ("Я родился в вертепе... ")

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: * * * ("Я родился в вертепе... ") Я родился в вертепе... Я родился в вертепе, В овчем, теплом хлеву, Помню синие степи И ягнячью молву. По отцу-древоделу Я грущу посейчас — Часто в горенке белой Посещал кто-то нас. Гость крылатый, безвестный, Непостижный уму, — Здравствуй, тятенька крестный, Лепетал я ему. Гасли годы, всё реже Чаровала волшба, Под лесной гул и скрежет Сиротела изба. Стали цепче тревоги, Нестерпимее страх, Дьявол злой, тонконогий Объявился в лесах. Он списал на холстину Ель, кремли облаков; И познал я кончину Громных отрочьих снов. Лес, как призрак, заплавал, Умер агнчий закат, И увел меня дьявол В смрадный, каменный ад. Там газеты-блудницы, Души книг, души струн… Где ты, гость светлолицый, Крестный мой — Гамаюн? Взвыли грешные тени: Он бумажный, он наш… Но прозрел я ступени В Божий певчий шалаш. Вновь молюсь я, как ране, Тишине избяной, И к шестку и к лохани Припадаю щекой: О, простите, примите В рай запечный меня! Вяжут алые нити Зори — дщери огня. Древодельные стружки Точат ладанный сок, И мурлычит в хлевушке Гамаюнов рожок.

5. Юность

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Юность ЮНОСТЬ Мой красный галстук так хорош, Я на гвоздику в нем похож,— Гвоздика — радостный цветок Тому, кто старости далек И у кого на юной шее, Весенних яблонь розовее, Горит малиновый платок. Гвоздика — яростный цветок! Мой буйный галстук — стая птиц, Багряных зябликов, синиц, Поет с весною заодно, Что парус вьюг упал на дно, Во мглу скрипучего баркаса, Что синь небесного атласа Не раздерут клыки зарниц. Мой рдяный галстук — стая птиц! Пусть ворон каркает в ночи, Ворчат овражные ключи И волк выходит на опушку,— Козлятами в свою хлевушку Загнал я песни и лучи… Пусть в темень ухают сычи! Любимый мир — суровый дуб И бора пихтовый тулуп, Отары, буйволы в сто пуд В лучах зрачков моих живут, Моим румянцем под горой Цветет шиповник молодой, И крепкогрудая скала Упорство мышц моих взяла! Мой галстук с зябликами схож, Румян от яблонных порош, От рдяных листьев Октября И от тебя, моя заря, Что над родимою страной Вздымаешь молот золотой!