Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ч"

1. Дюжев Ю.: "Последняя песнь старообрядчества"

Входимость: 1. Размер: 91кб.

Часть текста: или местного священника. Здесь огромную роль обретало отношение отца и матери к судьбе сына. О взаимоотношениях юного Николая с отцом почти не сохранилось свидетельств. Но когда в стихотворении «Голос из народа» поэт пишет о «взыскующем Отце», то это исполненное сдержанного чувства определение Бога-Отца (который в христианском смысле любит всех и осуществляет вечную идею блага) явно опирается на детские воспоминания об отношениях с родным отцом. Таким, «взыскующим», изображен отец вместе с сыном Николаем на фотографии, сделанной около 1900-го года. Коренастый, уверенный в себе, Алексей Тимофеевич выглядит расчетливым деревенским купцом, тогда как робко прислонившийся к нему сын, мечтательно устремивший вдаль задумчивый взгляд, являет собой образ молодого человека, в душе которого кипят «порывы кипучие, чувств бесконечный простор». В автобиографии Николай Клюев в присущей ему образной форме писал о себе: «Родом я крестьянин с северного поморья. Отцы мои за древнее православие в книге Виноград Российский на веки поминаются. Знаю Русь – от Карелы и Пинеги до сапфирных гор Китайского Беловодья. Много на своем веку плакал и людей жалел. За книги свои молю не ненавидящих меня не судить, а простить. Почитаю стихи мои только за сор мысленный – не в них суть моя... Тоскую в городе, вот уже целых три года, по заячьим тропам, по голубым вербам, по маминой чудотворной прялке. Учился – в избе по огненным письмам Аввакума – протопопа – по Роману Сладкопевцу – лета 1440-го». [Отдел рукописей ИМЛИ РАН. Фонд 178. оп. 1, №10, с. 1] В этих нескольких строках обращает внимание резко выраженная индивидуальность поэта; решительность и упорство в отстаивании русской духовности и...

2. Киселева Л. А.: Русская икона в творчестве Николая Клюева

Входимость: 1. Размер: 61кб.

Часть текста: система стиховой инструментовки»[1]. Эту ошеломляющую новизну и «особость» поэзии Клюева Б. А. Филиппов связал с древнерусской иконописной традицией, в чем усмотрел и одну из причин растущего интереса к поэту (как своего рода феномену «русскости») на Западе ведь «было в древней иконописи то «видение Лица», которого не знает религиозная живопись Запада!»[2] Правда в самой России «открытие» древнерусского религиозного искусства, истолкование его как «нового жизненного стиля»[3] и откровения «мистического сверхсознания»[4] состоялось лишь в десятых годах XX века[5] Характерное для постсимволизма восприятие этого искусства как идейной программы, «положительной противоположности» позитивизму, утилитаризму и «биологизму»[6] обусловило обостренный интерес к народной культуре, к допетровской и домонгольской эпохе. Ретроспективные художественные искания увлекли не только литераторов и живописцев, композиторов и театральных постановщиков Историки русского искусства заговорили об античных истоках, об «эллинизме» культуры Древней Руси и о том, что вновь обретенные шедевры позволяют как бы воочию увидеть безвозвратно утраченные памятники: «Русские иконы представляют, быть может, единственный случай испытывать общее зрительное впечатление, близкое к общему зрительному впечатлению от исчезнувших произведений древнегреческой станковой живописи»[7]. В связи с этим недоверчивому...

3. В черные дни (Из письма крестьянина)

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: — ложные! Вы, как ветряные мельницы, стоящие по склонам великой народной нивы, вознеслись высоко и видите далеко, но без ветра с низин ребячески жалки и беспомощны, — глухо скрипите нелепо растопыренными крыльями, и в скрипе ваших слышна хула на духа, которая никогда не простится вам. Божья нива зреет сама в глубокой тайне и мудрости. Минута за минутой течет незримое время, ниже и ниже склоняются полным живым зерном колосья, — будет и хлеб, но он насытит только верных, до конца оставшихся мужественными, под терновым венком сохранивших светлость чела и крепость разума. Да не усомнятся сердца борющихся, слыша глаголы нечестивых людей с павлиньим хвостом и с телячьим сердцем, ибо они имеют уши — и не слышат, глаза — и не видят, а если и принимают косвенное участие в поднятие народной нивы, то обсеменить свежевзрытые борозды не могут, потому что у них нет семян — проникновенности в извивы народного духа, потому что им чужда психология мужика, бичуемого и распинаемого, замурованного в мертвую стену — нужды, голода и нравственного одиночества. Но под тяжким бременем, наваленным на крестьянскую грудь, бьется, как голубь, чистое сердце, готовое всегда стать строительной жертвой, не ради самоуслаждения и призрачно-непонятных вожделений, а во имя Бога правды и справедливости… Не в ризе учитель — народу шут, себе поношение, идее пагубник,...

4. Михайлов А. И.: "Журавли, застигнутые вьюгой... "

Входимость: 1. Размер: 64кб.

Часть текста: неопубликованным материалам). «Русская литература», 1958. №2; 2. Азадовский К. Есенин и Клюев в 1915 году (Начато знакомства). «Есенин и современность», М, 1975; 3. Базанов В. Г. Друзья-подруга (С. Есенин и Н. Клюев). «Север», 1981, №9; 4. Швецова Л. Есенин и Клюев (К творческим взаимосвязям). С. А Есенин. Творческая индивидуальность. «Художественный мир», Рязань, 1982; 5. Субботин С. И. «Слышу твою душу...» Н. Клюев о Есенине. «В мире Есенина» М, 1986; 6. Азадовский К. М. Неизвестное письмо Н. А. Клюева к Есенину. «Вопросы литературы», 1988, №2; 7. Михайлов А. И. Есенин и Клюев в Петрограде-Ленинграде. К истории их взаимоотношений и судеб. «Радуница». Информационный сборник №1. М., 1989. Киселева Л. Цикл «Избяные песни» Н. А. Клюева в творческой биографии Сергея Есенина Субботин С. Есенин и Клюев (К истории творческих взаимоотношений). См. О, Русь, взмахни крылами. Есенинский сборник. Выпуск I. М., 1994.]. Книга эта мыслилась Городецким не в близком историческом будущем, в чем сказалась его несомненная прозорливость, верное предположение, что история взаимоотношений этих двух людей, свидетельства их мнений и суждений друг о друге, а также современников о них обоих будут раскрываться медленно и скупо, что процесс этот растянется на длительный срок. Что для написания такой книги надо будет пройти даже и не мыслившиеся...

5. Песнь о Великой Матери. Часть вторая

Входимость: 2. Размер: 52кб.

Часть текста: сплести мережи! Авось любовь, как ветер свежий, Загонит в сети осетра, Арабской черни, серебра, Узорной яри, аксамита, Чем сказка русская расшита! Что критик и газетный плут, Чихнув, архаикой зовут. Но это было! Было! Было! Порукой — лик нездешней силы — Владимирская Божья Мать! В ее очах Коринфа злать, Мемфис и пурпур Финикии Сквозят берестою России И нежной просинью вифезды В глухом Семеновском уезде! Кто Светлояра не видал, Тому и схима — чертов бал! Но это было! Было! Было! Порукой образ тихокрылый Из радонежеских лесов! Его писал Андрей Рублев Смиренной кисточкой из белки. Века понатрудили стрелки, Чтобы измерить светлый мир, Черемух пробель и сапфир — Шести очей и крыл над чашей! То русской женщины Параши, Простой насельницы избы, Душа — под песенку судьбы! Но…многоточие — синицы, Без журавля пусты страницы… Увы…волшебный журавель Издох в октябрьскую метель! Его лодыжкою в запал Я книжку…намарал, В ней мошкара и жуть болота. От птичьей желчи и помета Слезами отмываюсь я, И не сковать по мне гвоздя, Чтобы повесить стыд на двери!.. В художнике, как в лицемере, Гнездятся тысячи личин, Но в кедре много ль сердцевин С несметною пучиной игол? — Таков и я!.. Мне в плач и в иго Громокипящий пир машин, И в буйном мире я один — Гадатель над кудесной книгой! Мне скажут: жизнь — стальная пасть, Крушит во прах народы, классы… Родной поэзии атласы Не износил Руси дудец, — Взгляните, полон коробец, Вот объярь, штоф и канифасы! Любуйтесь и поплачьте всласть! Принять, как антидора...