Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "И"

1. Семенова С. Г.: Поэт "поддонной" России

Входимость: 1. Размер: 77кб.

Часть текста: скрытой от гордых взоров иерархии, церкви невидимой», братства душ, «связанных между собой клятвой спасения мира, клятвой участия в плане Бога» [1]. К «русской идее», христианской идее, Клюев проник через заповедные ее глубины и дал самое таинственно народное по духу и вместе изощренно-поэтическое ее выражение. В свой духовный мир он стянул огромные величины: культуру фольклора, церковной литургии (эстетического богословия), старообрядчества, сектантства, прежде всего опыт хлыстовского мистицизма, и, наконец, активно-христианскую мысль Н. Ф. Федорова. Поразительное сочетание двух последних влияний явил уже второй сборник поэта «Братские песни» (1912). Да, эти песни – по крайней мере некоторые из них – распространялись вначале устно (как утверждал сам поэт в небольшом предуведомлении «От автора»), скорее всего в хлыстовской среде (недаром они включают прямо объявленные «Радельные песни»), но вышли в свет в издательстве журнала голгофских христиан «Новая земля» с предисловием одного из их идеологов – В. П. Свенцицкого. Отметим, как весьма многозначительный, сам факт встречи и взаимного узнавания поэта, явившегося в каком-то смысле с хлыстовского Корабля, и просвещенного христианско-православного движения, тут же...

2. Дементьев В. В.: Олонецкий ведун - Н. Клюев

Входимость: 1. Размер: 85кб.

Часть текста: поэта, поскольку он уловил в этих стихах главное: внутреннюю творческую свободу, непреднамеренность, как сейчас бы мы сказали,– спонтанность его стихов. Брюсов нашел превосходную метафору творчества Клюева. Можно посчитать чудом инженерной и архитектурной мысли западноевропейские парки, и в первую очередь Версальский, писал он, но «прекрасен и дикий лес, разросшийся как попало, по полянам, по склонам, по оврагам. Ничего в нем не предусмотрено, не предрешено заранее, на каждом шагу неожиданности – то причудливый пень, то давно повалившийся, обросший мхом ствол, то случайная луговина,– но в нем есть сила и прелесть свободной жизни... Поэзия Н. Клюева похожа на этот дикий, свободный лес, не знающий никаких «планов», никаких «правил» [Брюсов В. Предисловие. – В кн. Клюев Н. Сосен перезвон. М. 1912]. Далее, размышляя о взаимоотношениях поэта с читающей публикой, Брюсов подчеркнул, что поэзию Клюева «нужно принимать в ее целом такой, какова она есть, какой создалась она в душе поэта столь же непроизвольно, как слагаются формы облаков под бурным ветром поднебесья»[Там же.]. Правда, далеко не всегда читатели и особенно критики следовали этому совету. Но даже в самые тяжелые для поэзии Клюева времена признавалась...

3. Михайлова А. И.: Поэтический космос Николая Клюева

Входимость: 1. Размер: 68кб.

Часть текста: своей чистой раннехристианской сущности с ее идеей очищающего и искупляющего страдания. Светом именно такого первозданно-христианского учения преобразуется мир зла и страдания в первых двух книгах стихов поэта «Сосен перезвон» (конец 1911, на титульном листе указано 1912) и «Братские песни» (1912). Но уже начиная с третьего сборника стихов «Лесные были» (1913) на право «преобразующей» силы все более утверждается в поэзии Клюева мир природный и земледельческий (как некий духовный космос крестьянской цивилизации). Он набирает мощь и четвертом сборнике стихов поэта «Мирские думы» (1916), кристаллизируется в двух книгах «Песнослова» (1919), достигает апофеоза в поэмах «Мать Суббота» (1922) и «Заозерье» (1927), предстает в разладе с историей в сборнике стихотворений «Львиный хлеб» (1922) и поэмах «Плач о Сергее Есенине» и «Деревня» (1926) и звучит реквиемом в поэме «Погорельщина» (1928), после чего, не иссякая окончательно, уходит в глубокий контекст и глухие иллюзии во многом изменившей и углубившей свое прежнее русло Клюевской поэзии рубежа 20-30-х г. г. и далее. При этом, уступая первое место природно-земледельческому началу, религиозно-христианская основа ...

4. Базанов Василий Григорьевич: С родного берега. Глава седьмая. Олонецкий песнопевец

Входимость: 1. Размер: 52кб.

Часть текста: избе. Но в сердце дома не построил» (Е, 1, 174). Крепкую бревенчатую избу в поэзии он выстроил, умело разукрасил ее, но дорогу из избы в город так и не нашел. Внеисторично не то, что Клюев обращался к мифам и преданиям, находил в них отражение народных мечтаний о счастливой жизни. Внеисторична сама концепция Клюева, внеисторично отношение поэта к современной деревне, наивна попытка создать модель будущего из обломков патриархальной старины. Воспевая трудящегося человека с «молотом в руках, в медвежьей дикой шкуре», Клюев непременно желает навязать «первобытный коммунизм» современности и найти ему в современном обществе антагониста. Гимн свободному человеку тут же оборачивается реакционной патриархальной утопией. Поэт безуспешно стучится в накрепко закрытую дверь народной истории. В «деревенских» стихах появляются «облака из ковриг», которые должны заслонить «ад электрический». «Олонецкий крестьянин» через всю свою поэзию пронес «избяную сказку», противопоставляя ее неисправимым порокам цивилизованного мира. Здесь мы сталкиваемся с непреодолимым заблуждением поэта, с ложной альтернативой. Клюеву не хватало чувства истории, он смотрел на проблему «город и деревня» из узкого окна заснеженной заонежской избы. У него была одна идея, одно стремление – искать положительные идеалы у народов, не испытавших на себе всех ужасов капитализма, сохранивших в неприкосновенности патриархальный быт и нравы. С этой целью он совершает поэтическое путешествие к народам Востока, на крайний русский Север, в лопарские чумы, где пытается найти воображаемую «обетованную землю». В фольклорных преданиях, легендах, эпических песнях и сказках, где все...