Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "S"

1. Маркова Е.И.: Творчество Николая Клюева в контексте севернорусского словесного искусства. Глава I. Икона (о новонайденном портрете поэта Николая Клюева кисти художника Михаила Цыбасова)

Входимость: 1. Размер: 38кб.

Часть текста: Николая Клюева кисти художника Михаила Цыбасова) «Христос Воскресе! С праздником Светлым поздравляю», – писал Клюеву художник А. Рылов 14 апреля 1928 года. Текст написан на открытке, представляющей собой репродукцию известной картины Рылова «Перелет гусей». «Здесь это название, данное типографским шрифтом, зачеркнуто самим художником и вместо него его же рукой чернилами написано "Лебеди над синим морем"» [110]. Поменяв название, пейзажист тем самым выразил свое глубокое уважение к пророческому дару поэта. Свою картину он увидел его глазами. Лебеди (потомки богини Лыбеди, устроительницы Русского государства) улетают, даже погибают и вновь возвращаются на родную землю (Христос Воскресе!). В своем послании Рылов будто «процитировал» стихи поэта и надписи на книгах, подаренных друзьям. В функции инскрипта не раз выступал текст, ставший впоследствии фрагментом «Песни о Великой Матери» [111]. Как лебедь в первый час прилета, Окрай проталого болота, К гнезду родимому плывет И пух буланый узнает, Для носки пригнутые травы, Трепещет весь, о стебель ржавый Изнеможенный чистя клюв, На ракушки, на...

2. Райс Э.: Николай Клюев

Входимость: 1. Размер: 110кб.

Часть текста: он обманщик, или даже предатель? Ведь он сам себя отожествлял с Распутиным: «Тебе ненавистна моя рубаха, распутинские сапоги с набором...». И не раз возвращался он к его жуткому образу: О душа, невидимкой прикинься, Притаись в ожирелых свечах, И увидишь, как Распутин на антиминсе Пляшет в жгучих, похотливых сапогах. Откуда эта одержимость, как раз его сапогами – жгучими, похотливыми, да еще так обостренно святотатственными? Не знаю также, любили ли Клюева женщины? В тех редких случаях, когда он касается темы земной любви, говорит он о ней тем же голосом и в тех же выражениях, что и о любом другом метафизическом предмете, без малейшего признака личной эмоции. Любовь для него – лишь одно из звеньев в цепи его целостного мировоззрения. Судя по его писаниям, ему более знакома похоть, чем подлинное «сродство душ». Хвала ресницам и крестцам, Улыбке, яростным родам, Свирепой ласке ястребов, Кровоточивой пляске слов, Сосцам, любовника бедру, И моему змее – перу – Тысячежалое оно, Неисчислимых жизней дно... Возможно, что поэтому его не любят и читатели. Куда ему до душки Есенина, такого уютного, такого простого, такого обворожительного! Есенина также трудно не любить, как трудно по-настоящему полюбить Клюева – замкнутого, неприступного, опасного. Но на самом деле, далеко не всегда достоин любви тот, кого любить легче, более привлекательный, более доступный....