Поиск по творчеству и критике
Cлово "PARIS"
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 9кб.
Часть текста: ее сразу не допускать туда и заявила, что необходимо предварительно заехать в Госиздат и выправить какие-то бумаги, без которых не пустят в покойницкую. Шкапская и Толстая одевали тело, убирали, мыли и т. д. Слышал какие-то разговоры о Князеве, который забрался в покойницкую и всю ночь пил там пиво. Не знаю, так ли это. Около 6 часов тело Есенина привезли в Союз. В Союзе уже было полно народу. Были Н. Тихонов, Рождественский, Клюев, Каменский [1], Полонская [2], Шкапская, Баршев, Четвериков [3], Ел. Данько [4], Браун [5], Садофьев и др. – без конца. Не видел Вагинова [6], Лавренева, Сологуба [7], Кузмина [8], Крайского [9] – называю первых пришедших на память. Ионов приехал позже. Фроман, замученный беготней, ушел в часов 8... В средней комнате дожидался гроба оркестр Госиздата. Гроб подняли наверх – несли Тихонов, Браун, я и много других. Под звуки похоронного марша поставили в большой комнате на катафалк. Открыли. Я и Полонская положили в гроб приготовленные Цветы. В течение часа, приблизительно, гроб стоял так и вокруг него толпились люди. Было тихо. Но всё же многие разговаривали между собой и говорили – о своих делах (!). Никаких речей, слов – не было. Ощущалась какая-то неловкость – люди не знали, что им нужно делать и бестолково переминались с ноги на ногу. Какая-то старушка робко...
Входимость: 1. Размер: 46кб.
Часть текста: как волны, как звезды, как пенный след крылатых кораблей»...[25] Первое письмо, осеннее, 1907 года, Блоку понравилось. Матери он напишет: «... очень трогательное»[26]. Но была в письмах Клюева и могучесть таланта, слух к слову, чуткость к интонации. Эпистолярное наследие Клюева – уникальное литературное явление. В нем – осознанная или нет? – попытка возродить старые жанры русской литературы: послание, слово... Письма Николая Клюева совершенны и органичны как явления художественной литературы. В них – изящество и ритм стихотворной строки: «И жаждется чуда прекрасного, как свобода, и грозного, как Страшный суд... И чудится, что еще миг и сухим песком падет тяготенье веков, счастье не будет загадкой и власть почитанием. Бойцы перевяжут раны и, могучие и прекрасные, в ликующей радости воскликнут: «Отныне нет смерти на земле, нужда не постучится в дверь и сомнение в разум. Кончено тленное пресмыкание, и грядет Жизнь, жизнь бессмертным и свободным,– как океан, как волны, как звезды, как пенный след крылатых кораблей!»[27] Эти строки писала легкая, уверенная рука умного, гордого человека, наделенного поэтическим даром. В самоуничижительном: «Я человек малоученый...» – больше от лукавого. Из деревни Желвачева Блок получил не только письмо олонецкого крестьянина, но и его пять стихотворений. Одно из них, «Мы любим только то, чему...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: сестер» [4] – Таврическую квартиру, отмеченную Ф. А. Степуном в «Воспоминаниях» [5], забредет «по пророчеству», «ведомый рукой Всевышнего», Н. А. Клюев [6] с показным игральным крестом на груди – «претворенная скотина», имя, данное им А. П. Чапыгину [7], завистливой пробковой замухри: завистливой «почему говорят не о нем, чем он хуже Замятина?» [8] Клюев, преувеличенно окая по-олонецки, «величал» меня Николай Константинович. Я догадался «Рерих» и сразу понял и оценил его мужицкую сметку, играя в небесные пути. Раздирая по-птичьему рот, он божественно вздыхал. Повторяет: «Так вы не Рерих?» В эту квартиру за Клюевым придет в нескладном «спиджаке» ковылёвый С. Есенин [9] и будет ласково читать о «серебряных лапоточках» [10], а потом имажинистом также ласково будет ругаться. На звонок: «Слушаю, кто говорит?» выхолощенный без запоя голос – «Измайлов» [11]. Трудно сказать, кто из нас больше стеснялся: я до потери памяти, где что находится, а гость – до страха молчания. Не прерываясь говорит Измайлов, его голос вытрескивал семинарскую ладью...
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: разговоров. В записи дневника К. А. Сомова от 8.02.17 читаем: «Был Клюев – мужицкий поэт в поддевке и косоворотке, со своим другом Есениным – «дорогим другом», сообщила Настя мне со своим смешком» [Сомов К. А. Письма. Дневники. Суждения современников. М, 1979. С. 172.]. Действительно, в «Песни о великой матери» появляется образ дорогого Есенина: Круг нецелованных невест Смыкал, как слезка перстенек, Из стран рязанских паренек. Ему на кудри меда ковш Пролили ветлы, хаты, рожь, И стаей, в коноплю синицы, Слетелись сказки за ресницы. Его, не зная, где опаска, Из виноградников Дамаска Я одарил причастной дулей. Он, как подсолнечник в июле, Тянулся в знойную любовь. Ему на кудри... пролили... рожь. Конечно, реминисценция: «Эти волосы взял я у ржи»... Клюев вносил в их отношения не только поэзию, но и мистицизм. В той же поэме говорится о радельных братчинах между ними, после таких братчин они ощущают себя четой; Клюев зовет Есенина братиком, о себе пишет: «Мой дух в апостольник обряжен». Есенин для Клюева воплотил три ипостаси. Подобно Троице, он наделен мистическим призванием. Клюев спрашивал скорее себя, чем избранника: «Не ты ль, мой брат, жених и сын, / Укажешь путь к преображенью?» («Изба – святилище земли...») Сын – последователь, жених – небесный жених, брат -от сектантской обрядовости, в которой сакральное синтезировано с эротическим: А ввечеру, когда тела без сил, Певуча кровь и сладкоустны братья, Влетит в светелку ярый Гавриил Благовестить безмужние зачатья («Громовые владычные шаги...», между 1916 и 1918). В их союзе Клюев лидировал. В Есенине усматривали женственное начало, в Клюеве – мужественное. Читаем у критика первой «волны» эмиграции Ф. Иванова: «Один – воплощение мужественного, крепости, которая...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: пред эзотерической личностью Клюева, которое испытывают его поклонники, но увы, они не могут заслонить то очевидное, что можно прочесть у него самого. Личная трагедия Клюева, его гибель не могут скрыть от нас того, что Клюев свободно и добровольно приветствовал тот ураган разрушения, который несла за собой большевистская революция, созидающая, как он думал, новую Россию, мессианский пуп Земли. Только благодаря этой революции Россия для Клюева отныне - мать Земли. В конце 1917 г. он провозглашает: Мы рать солнценосцев На пупе земном Воздвигнем стобашенный, пламенный дом: Китай и Европа, и Север и Юг Сойдутся в чертог хороводом подруг Чтоб Бездну с Зенитом в одно сочетать Им Бог-восприемник, Россия же мать Для Клюева большевистская республика – не более как временный провиденциальный инструмент, делающий Россию мессианским центром мира. Здесь сразу сказывается чрезвычайно характерное для дальнейшего его двойственное восприятие действительности. Под покровом истекающей кровью России Клюев видит совсем другое: «Уму республика, а сердцу матерь Русь... Уму республика, а сердцу Китеж-град». Такое восприятие оказывается наиболее часто встречающимся типом восприятия действительности среди религиозных мистиков, приветствовавших революцию. Это видение мира вопреки очевидности. Оно также сближает Клюева, как, впрочем, и весь религиозный нигилизм, с древним гностицизмом, что тонко замечает Филиппов. Здесь мы упираемся в более широкий круг явлений. В своем исследовании Шафаревич указывает на близость средневековых религиозных сект с гностицизмом. По всей видимости, мы стоим перед одной из интереснейших загадок истории – воспроизведением одного и того же религиозного феномена в разные эпохи. Мы только что уже намекали на это при обсуждении эволюции беспоповства. Шафаревич не исключает того, что это воспроизведение не было стихийным, а было...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Н. Клюева. Клюева они нашли не сразу. Облазили несколько квартир. Встреча была обычной. Расцеловались. Есенин сел, рассматривая прищуренным взглядом убранства клюевского жилища. Очень много икон, перед иконами лампадка. Посидев, Есенин хотел прикурить от лампадки, но Клюев воспротивился так, что даже буйный Есенин не настаивал. А когда Клюев вышел умываться, Есенин погасил лампадку, сказав Эрлиху: – Ты ему не верь, он всё притворяется! Посмотри, вот он не заметит, что лампадка погашена. И действительно Клюев не заметил. Это очень веселило Есенина. Клюев оделся, и они втроем пришли в «Англетер» в комнату Есенина [1]. Есенин опохмелился, но пьян не был. Он читал Клюеву свои новые стихи. Клюев слушал, сложив руки на животе, посматривая на Есенина из-под мохнатых мужицких бровей. – Ну, как, Николай? – Хорошие стихи, Сережа, очень хорошие стихи! Вот если бы все эти стихи собрать в одну книжечку да издать с золотым обрезом, она была бы настольной книжечкой у всех нежных барышень... Есенин долго сидел молча, мрачно насупившись. – Удивительное дело, – сказал он, наконец, хрипло, – я знаю тебя давно, Николай, знаю многие твои черты, которые как-то выродились, сгладились, а вот эта твоя черта... подлость [2]... А через некоторое время он прибежал в мою комнату и уже весело сказал: – А я, понимаешь, выгнал Клюева. Ну его к черту! Но это было неверно. Есенин расстался с Клюевым сдержанно, но даже звал его обязательно прийти вечером. Клюев обещался, но не пришел [3]. Следующее их свидание было уже на Фонтанке в ленинградском Доме Печати [4], когда Есенин лежал в гробу, а Клюев стоял в стороне со сложенными на животе руками и лил обильные молчаливые слезы. Столкнулись две хитрые индивидуальности, быть может, обе равноценные: прищуренная Рязань ...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: указание на вызвавшие их к жизни конкретные тексты. Первому предпослан эпиграф из стихотворения Бальмонта «Оттуда», с которым полемизирует Клюев [2]; второе имеет посвящение «Сергею Есенину» и является как ответом на известное стихотворение Есенина «Теперь любовь моя не та...», обращенное к Клюеву, так и своеобразной рецензией на есенинский сборник «Трерядница» (1920), в составе которого появилось послание Есенина. Хотя в произведениях Клюева, относящихся к 1905-1907 гг., и нет прямых отсылок к непосредственным источникам, резонно предположить, что и на начальном этапе творчества поэт имел вполне определенные (стилевые, тематические и т. п.) литературные ориентиры [3]. Рассмотрим под этим углом зрения некоторые ранние клюевские стихотворения. Хронологически первым из известных в настоящее время сочинений поэта, опубликованных в 1905 г., является стихотворение «Безответным рабом...» [4]. Написано оно двустопным анапестом (далее – Ан2) – размером, как отмечает М. Л. Гаспаров, «особенно любимым Кольцовым» [5]. Э. Брайдерт, автор стиховедческого исследования поэзии Клюева [6], считает, что стихотворение «Безответным рабом...» непосредственно связано с темами и мотивами произведений Кольцова, написанных Ан2. Процитировав несколько строк из стихотворения Кольцова «Путь» (в том числе концовку «На погибель идти – // Песни петь соловьем!» [7]), исследователь делает такое заключение: сочинение Клюева «содержит соответствующий (т. е. в духе Кольцова.– С. С.) мотив смерти наряду с верой в собственное поэтическое творчество» [8]. Суждение Э. Брайдерта о генезисе клюевского стихотворения, на наш взгляд, нуждается в уточнении. Конечно, пример Кольцова дал мощный импульс в использовании Ан2 поэтам, которые разрабатывали вслед за Кольцовым песенную традицию...