Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "C"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: «Вот что пишет мне один молодой крестьянин дальней северной губернии, начинающий поэт, – пишет в своей статье «Литературные итоги 1907 года» Блок, – привожу выдержки из его письма, так как считаю его документом большой важности. Начинается все письмо с комплиментов и приятностей насчет 'райских образов' моих стихов. Но дальше уже идет другое: «Простите мою дерзость, – пишет автор письма, – но мне кажется, что если бы у нашего брата было время для рождения образов, то они не уступали бы вашим. Так много вмещает грудь строительных начал, так ярко чувствуется великое окрыление!.. И хочется встать высоко над Миром, выплакать тяготенье тьмы огненно-звездными слезами и, подъяв кропило очищения, окропить кровавую землю... Вы – господа, чуждаетесь нас, но знайте, что много нас, неутоленных сердцем, и что темны мы только, если на нас смотреть с высоты, когда все, что внизу, кажется однородной массой, но крошка искренности, и из массы выступают ясные очертания сынов человеческих. Их души, подобные яспису и сардису, их ребра, готовые для прободения. ... Наш брат вовсе не дичится 'вас', а попросту завидует, а если и терпит вблизи себя, то только до тех пор, покуда видит от 'вас' какой-либо прибыток. О, как неистово страдание от 'вашего' присутствия, какое бесконечно-окаянное горе сознавать, что без 'вас' пока не обойдешься! Это-то сознание и есть то 'горе-гореваньице' – тоска злючая-клевучая, кручинушка злая, беспросветная, про которую писали Никитин, Суриков, Некрасов, отчасти Пушкин и др. Сознание, что без 'вас' пока не обойдешься, – есть единственная...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: маленький томик Иммануила Канта, каким хвастал один доктор философии. Зовется томик «Kant fur sich» – «Кант для самообслуживания», издание портативное. Однако, улыбнувшись вдруг бабьей улыбкой, как улыбаться могла бы разве одна dame Korobotchka – так она значится во французском переводе Гоголя, – вытащил он из-за голенища обыкновенную трешницу в узелочке платка. Он сказал, придыхая, окая, прихлебывая широким рыбьим ртом в обвисших усах: – Вот ношу денежки по-мужицки, в узелке. Не удосужусь никак купить этот, городской... как его? Нет, ни за что не хотелось подсказать это будто забытое им «портмоне». – А кто мне его подарит, за того помолюсь. Дома-то есть лик у меня древний, темный... и сладостен. Стихи свои читал как никто. Особенно врезался один раз, еще в веке прошлом. С подкрадкой, подползом, и вдруг всей мужицкой мощью, как конь кобылицу, покрыл все религиозно-философское собрание, сорвал с мест, завертел вертуном. Я видел звука лик и музыку постиг, Даря уста цветку, без ваших ржавых книг... А изысканный президиум, чтобы иметь право презирать его дурманный вихрь, сам утратив давно язычески жаркую силу веры, как за последнее дерево над бездной, хватался за догматы. Без бабьей теплоты, одним интеллектом, бескровно тянулись на носочках, чтоб не опачкаться об разнузданную плоть земли, делали дыбки, как годовалые, перед своим собственным кружковым, укрытым в комнате богом. Ему ставили тонюсенькую, источенную неестественным восковым червем свечечку. Минуя старую крепкую церковь, причащались и мазались миром у некоего пиджачника, отчего тетка пиджачника-пастыря была в ужасе и...